Сначала появлялся бы укус. И ты не мог бы в сущности сказать, откуда он возник? Собака? Магическое животное? Ненормальный преступник? Имп его разберёт, у них такая опасная работа, сколько постоянно этих ран. Может, и не укус это вовсе, а ссадина. Потом начинаешь смотреть на людей волком. Но проблема, конечно же, в них, а не в тебе: не так говорят, не так ведут себя, не так пахнут. Просто они не из твоей стаи. В окружении всё больше своих и всё меньше чужих. Со своими можно и повыть на луну, никто не осудит, ведь никто другой не узнает. Чужим всё чаще хочется оторвать голову. А потом, в один осенний вечер, ты обнаруживаешь себя в луже крови на чужой свадьбе. И под ногами у тебя чужая голова, а во рту вкус чужой крови — её зубы просили уже давно. Caradoc Dearborn

Беспомощность — хуже всего. Терять еще и Петунию Лили сегодня совершенно не готова. Она уже знает, что подобное переносится сложнее всего: когда беда с близким человеком происходит внезапно, шок и боль настолько сильны, что не знаешь, куда себя деть, то ли забиться в угол, то ли бегать кругами. Вот и она сейчас не знает. Топчется бестолково, не понимая, как переживать эти мгновения, и ждать... чего-то. Возможно момента, когда дойдет до состояния, в котором защитные реакции отрубят саму способность вообще что-то чувствовать. Возможно, привыкания к весу рухнувшего прямо на голову неба и момента, когда произошедшее станет тем, к чему она уже не захочет возвращаться. Lily Potter

Мальсибер, вздумавший поиграться с жертвой примитивными, но весьма действенным методами, вышел за дверь. И еще до того, как перестала вибрировать рукоять кинжала, воткнутого в крышку стола, на котором был распят пленник, Пожиратель Смерти вихрем оказался рядом, чтобы сделать то, за что уже вскоре наверняка начнет себя проклинать. — Пей, гаденыш… — с ненавистью прошипел он, сдавливая челюсть Поттера двумя пальцами. Это не так уж сложно — заставить человека приоткрыть рот, если знать, куда давить. Если бы от стойкости и мужества этой сволочи не зависела сейчас жизнь Лили, он никогда бы не протянул ему руку помощи. Или нет? — Запомни — шансов выдержать у тебя самый мизер. В критические моменты — ори, харкай кровью, теряй сознание,— быстрой скороговоркой добавил он, вливая в рот Поттера укрепляющее зелье. Severus Snape

Мальсибер пропускает вопрос о том, виделись ли они сегодня с Джеймсом, потому что всего этого волшебник не вспомнит. Зря, конечно, Энтони снял маску, но кто же знал, что нужно будет отпускать мальчика живым? Отсюда он выйдет с измененной памятью, в которой не вспомнит лиц своих мучителей: Пожиратель планировал выжечь самой грубой магией стирания памяти себя из его головы. Будет больно. Всегда будет больно. Пока оборотни развлекались, краешек глаза Энтони коснулся Северуса, который так и не притронулся к Поттеру. Зеленые очи волшебника сузились вновь, вглядываясь в маску соратника. Он бездействовал. В каких целях? На пытках и допросах не стоят в стороне, особенно молча. Anthony Mulciber

Сегодня они завтракали вместе, скрэмбл, тосты и бекон, до этого вечером вдвоём пили Бордо. Раздели с бывшим врагом своим все приёмы пищи, кров, сердце. Странно. Это были самые долгие его отношения, самые чистые, самые светлые, но ни одной живой душе о них знать было не положено. Жениться без любви на той, кто для тебя выбрана другими — достойный поступок, романы на одну ночь — недостойный, но ты ведь молодой парень, у тебя огонь в крови, тебя поймут. Быть с тем, кого любишь — молчи и не смей кидать взгляд дольше дружеского, смотри в пол и молчи. Evan Rosier

Ремус подхватывает её на руки и Джу хихикает, ей нравится кататься на руках, он держит её уверенно, руки не дрожат от веса, а сама она чувствует себя спокойно. На самом деле это одна из причин, почему ей так хорошо рядом с Люпином. С ним спокойно, и это не то спокойствие, которое ощущаешь, когда мир в основном своём безразличен, а другое, куда более тёплое и приятное. С ним не нужно игнорировать всё, что тебя окружает, здесь ты обращаешь внимание на мир вокруг, но он тебя не страшит и не таит таких опасностей. Это чувство к Ремусу вопреки всем обстоятельствам и ожиданиям других, но оно есть и Джудит не собиралась с самого начала переубеждать себя в обратном. Judith Milligan

— Наши родители сошли с ума бы, увидев нас сейчас, — горькая усмешка тронула ее губы. — Их идеальные наследники... пьяные, в дыму, танцующие без музыки. Ее пальцы разжали хватку на его рукаве, ладонь наконец легла на плечо как положено, потому что иначе было уже не устоять. Головокружение накрывало волной, смешивая в коктейль усталость, виски и что-то еще — горькое осознание, что этот нелепый танец был честнее всего, что они делали за последнюю неделю. И впервые за этот бесконечный вечер ее плечи наконец расслабились. Не потому что она сдалась. А потому что поняла — иногда самое сильное сопротивление заключается в том, чтобы позволить себе быть настоящей. Даже если настоящая она — это пьяная девушка, танцующая без музыки с единственным человеком, который понимает, через что они прошли. Araminta Meliflua

Слова слизеринца змейкой скользили под кожу и рисовали неожиданно яркую картинку в голове, проступающую штрих за штрихом — Уайт сидит в большом кресле рядом с камином, которое обычно занималось Поттером или гриффиндорским Блэком, и с горделивой ухмылкой рассказывает как надавала потерянному мальчишке по лицу. «Так ему» — вторит ей невидимый факультет — «Запомнит, как рот свой поганый открывать», а Джули небрежно усмехается в ответ — она сделает это снова, не задумываясь. Как загонщик, отправляющий бладжер, чтобы он нашел свою кровавую цель. Julia White

Шум за дверью стал выраженней и направленней, и когда Морвран вошел в кабинет, его встретил потерянный взгляд обернувшейся на его голос супруги, все еще рефлекторно цеплявшейся за медальон на шее. С ее губ сорвался выдох облегчения — еще не освободивший ее от закрученных до скрипа болтов в плотине эмоций, но снимающий хотя бы часть того пока не до конца ощутимого напряжения, что Александрит все эти часы приходилось выносить в одиночку. Она выглядела в тот момент не молодой женщиной, а потерянной младшей сестрой — с выбившимися из прически растрепаными кудрями, ищущими поддержки бездонными глазами, потерявшей осанку спиной. Слезы замерли на щеках как конденсат — она так много пыталась удержать внутри себя, не расплескав, но предел был ощутимо близок. Ее задрожавшие пальцы вцепились в облаченную в кожу руку супруга, пытаясь найти опору на земле, вдруг сошедшей с небесной оси. Alexandrite Avery

— Есть монстры, которых не рождает болезнь… — нахмурившись, эхом повторил Белби. Он тяжело вздохнул и наконец-то отвернулся от окна, посмотрев на сидевшего у стены друга. – Ты знал, что есть очень много работ, авторы которых утверждают, что ликантропия создает монстров не только физически, но и меняет моральные ценности, восприятие? Чем больше времени проходит с момента укуса, тем сильнее трансформация. Пять лет, десять – и первоначальной личности больше нет. Дамокл вновь замолчал. Сам он не разделял подобное мнение, по крайней мере, до сегодняшнего дня, пока не узнал, как оборотни сознательно убили магглов, которые уж точно никак им навредить не могли. Damocles Belby

Бедный и напуганный ребенок? Или маленькое коварное создание, играющее с разумом? В любом случае это ребенок. И отчего-то Цисса больше верит в первое, но готовится встретиться и со вторым. Narcissa Malfoy

— В комнате тоже труп, только подростка. Ему вырезали глаза ножом. — В ответ на сжатый рассказ Сохатого, коротко отвечает Рем, посвящая его и попечительницу в курс событий. — И ещё разбитый камин, не удивительно, что невозможно связаться и попасть сюда по каминной сети. Робардс отправился на чердак, сказал, что присоединится, как осмотрит его. Remus Lupin

Мерлиновы подштанники, комнаты, и все заперты ведь. Где гарантия, что отперев любую из них, не напорешься на Аваду прямо в лоб? Как там говорил Соколов, russkaya ruletka вроде? Первым делом нужно проверить закрытые помещения, чтобы позже не попасть под проклятие в спину. Мужчина невербально отправляет Revelio на первую комнату слева, свободной рукой показывая сделать то же самое на оставшиеся комнаты сопровождающим его волшебницам, сам же осторожно толкает в дверь напротив, всё также с слегка успокаивающим Люмосом на палочке. Gawain Robards